Интервью с Антоном Никулиным для журнала "Прана-инфо"

Мы продолжаем серию интервью с преподавателями центра йоги Прана. Антон Никулин, преподаватель хатха-йоги и пранаямы, автор курсов «Кладовая Праны» и «Йога в социуме», ведущий индийского танца и преподаватель санскрита.

Антон, благодарим вас за готовность пообщаться с нами и ответить на наши вопросы. Расскажите, пожалуйста, что для вас йога? Во время занятий вы часто говорите: пусть каждая асана будет как шавасана. На занятиях у других преподавателей такого не услышишь. Напротив, многие говорят: «Асана должна чуточку не получаться». Каждому свое, как говорил Цицерон. Интересно, откуда у вас такое понимание асаны? Влияет ли это на то, как вы строите практику?

Мне в принципе ближе подход к практике, как к исследованию и открытию свойств и возможностей человека и всего мироздания, нежели, как к выполнению некой целенаправленной программы. Возможно, это потому, что мне непонятно так много в жизни. Было бы понятно, — может я и захотел бы по какой-то программе чего-то достичь. Только непонятно...

Я занимался хатха у индийских преподавателей, и они подходили к практике так же мирно, спокойно и проникновенно. Сама атмосфера занятий была целительной для меня. В занятиях танцами с индийскими преподавателями я встречаю этот же подход, поскольку храмовый танец — форма практики йоги.

Кроме того, я очень ценю сохранившиеся указания древних практиков любой духовной традиции и сопоставляю с ними учения наших современников. Это даёт многое понять и кое-что восстановить из утраченного. И когда Патанджали пишет кратко об асанах «счастливое устойчивое сидение», думаю, он имеет в виду именно то, что пишет.

Отношение или подход, собственно, называют экзистенциальным, — когда не нападают на то, что есть, а взаимодействуя с существующим, дают раскрываться его потенциалу. Тогда изменения начинают происходить сами, что и персонифицируют как Шиву. Происходят вещи, которых невозможно добиться сознательными волевыми усилиями, — это дары, сюрпризы. Прочувствовать такое, пережить — вот что можно на занятии. И тогда можно исследовать это дальше во всех сферах своей жизни. И каждый опыт — на коврике или вне — даёт рост целостности. Охота пуще неволи. И последнее – традиционно, йогой как таковой занимаются люди, не стремящиеся более ни к чему в жизни, как и к самой жизни.

Для социума они умерли в том, чего от них ожидали их окружающие или они сами. Иной подход просто ничего им не даст, а лишь будет повтором того, что их больше не интересует.

Такой подход позволяет точно и тонко выстраивать каждую асану, поддерживая работу одних систем тела и расслабляясь в нужных местах, что я особенно ценю в Йоге критического выравнивания Херта ван Льюэна.

В рассказе о себе для сайта и на своих занятиях вы уделяете большое значение пластам ямы и ниямы. Расскажите, что это? Как это связано с нашей жизнью?

Патанджали в Йогасутре описывает пять йам и пять нийам первыми членами восьмичленной йоге.

Это пять йам:
1. отсутствие желания кому-либо вредить,
2. соответствие мыслей, слов и дел,
3. соблюдение границ личностного пространства,
4. обращение со всеми как с проявлениями единой мировой души,
5. ненахватывание всего вокруг;

Пять нийам:
1. святость,
2. совершенная радость,
3. практика во всём, что делает человек,
4. большой интерес к опыту других практикующих,
5. восприятие себя во всевышнем владыке.

Я понимаю их как признаки, проявления здорового состояния души. По психотерапевтической практике мне известно, что попытки искусственно вести себя в соответствии с описаниями приводят к усилению проблем, а работать с несоответствующими им проявлениями можно и нужно психологически. В случае успеха практика йоги получает энергию и свободу, в противном случае появляется опыт того, как делать бесполезно.

А с нашей жизнью это связано так, что человеку без них не живётся: счастья нет и радости.

По первой профессии вы – инженер. Как вы попали на психфак МГУ? Что вам дал этот опыт? Полезен ли он вам как инструктору?

На армейских сборах в МГТУ им. Н. Э. Баумана я был шокирован тем, насколько уровень военной техники превосходил уровень развития людей, ею управляющих. Я понял, что с людьми беда, раз им требуются хитроумные системы вооружения, а сами они — никакие. Тогда я уже учился астрологии и был знаком с йогой.

После окончания МГТУ я понял, что теперь можно начинать по-настоящему учиться. Я много общался с разными людьми, интересующимися духовным развитием и имеющими с ним те или иные проблемы. Я видел, что дело не в религиозных представлениях, не в астрологических объяснениях, не в социальном положении, а в чём-то более общем, человеческом, личностном, и открыл для себя сферу психологии. Чтобы не «изобретать велосипед», пошёл в МГУ узнать, что люди до меня нашли в этой области, и перенять накопленный опыт. Учился с большим интересом и удовлетворением, вёл консультативную практику. Я сдал госэкзамены, но дипломную работу на удовлетворяющем меня уровне ко сроку не подготовил, потом всё подорожало, и я так и остался с дипломом о неоконченном высшем образовании. Инженерное и психологическое образование я применяю во всём, что делаю, в частности, в йоге и танцах, не говоря о частной практике психологического консультирования. Образование позволяет понимать и применять как общие принципы практики, так и частные их реализации.

Году в 97-м в МГУ лектор по общей психологии читал нам гештальттерапию и заметил, что в нашей стране от нас это не потребуется, а максимум, что здесь будет запрошено — тренинговые группы.

Мне внутренне сразу не хотелось с этим соглашаться, но лектор был прав. Ведя занятия хатха-йогой в нашем Центре, я с самого начала увидел серьёзное отношение людей к себе самим, к практике йоги и к жизни, и это вызывало и вызывает во мне глубокое уважение и сострадание. Владея великолепными практическими средствами коррекции, трансформации психических процессов, и помня запавшие когда-то в душу слова Свами Щивананды Сарасвати о необходимости соединить йогу и достижения западной психологии, я предложил сделать, с одной стороны, небывалую, а с другой стороны – тривиальную вещь: дополнить хатха-йогу гештальттерапией в качестве практики йамы-нийамы. «Прана» пошла на риск, и – моё почтение, господа! – предложение было воспринято, и курс прошёл в полную силу. Каждый следующий раз группы работают более и более глубоко и мощно… Лектор не ошибся, он, как и я тогда, просто не предполагал, что можно будет людям предложить нечто поглубже тренинга, и уж особенно — людям, занимающимся в Москве йогой. На этих занятиях люди бережно и аккуратно знакомятся с тем в самих себе, чему в обычном социальном окружении никогда нет места проявиться и развиться. Это — как негативные мысли, чувства или действия, так и позитивные — в одинаковой степени отличающие состояние человека от описанного в йаме и нийаме аштанга-йоги.

Мы договариваемся об особом, редком типе взаимодействия друг с другом — встрече, при котором души сонастраиваются в резонанс и раскрывают свои глубины для проявления. Тогда изменения в людях начинают происходить сами собой. В какой степени это получается – зависит от того,
1) сумеем ли мы
2) сумеем ли мы
3) сумеем ли мы
4) сумеем ли мы
5) сумеем ли мы
6) сумеем ли мы
7) сумеем ли мы
8) сумеем ли мы

В такой атмосфере мы выполняем классические психологические упражнения гештальттерапии — на самонаблюдение и самочувствование, чувствование других без соболезнования и стремления спасать, на работу с «защитными механизмами» личности, на спонтанность и творческое воображение. Мы обсуждаем процесс и результаты выполнения упражнений, делимся своими откликами на работу и проявления друг друга. Каждый участвует в той степени, в которой он готов, нет чего-то обязательного. Мы легально и безопасно даём проявляться тому, как работают наши души и тела на самом деле.

Это даёт запуститься процессам:
1. разрядки накопленного и обычно неосознаваемого телесного и душевного напряжения, а также
2. проявления и
3. преобразования его причин в творческие силы.

Эти процессы идут сами и вне занятий и мы обсуждаем наши наблюдения происходящего между занятиями. Происходит глубинная коррекция психики и рост целостности всего существа человека, что и есть йога. И практика совершается не только в аспектах йамы и нийамы — по предмету, но также и в аспектах пратйахары, дхараны и дхйаны – по процессу.

Результаты поначалу не радуют, шокируют, даже убивают… иллюзии. Обнаруживается потерянный ад. Проживается. Потом может стать легче, а может понадобиться время и повторный курс, кто-то на четвёртый раз начинает понимать смысл работы, который до того лишь чуял. Реальный позитив идёт сразу, но сначала человеку открывается вся картина его собственного бытия. Отношения с близкими и неблизкими претерпевают существенные изменения, многие отваливаются. Постепенно начинает светлеть и становиться по-настоящему хорошо, но человек к тому моменту уже совсем другой, как несколько жизней прожил, умер и переродился. И это настоящее хорошо, по всем йамам и нийамам без исключения.

Есть ли у вас любимая мантра?

Я всю культуру воспринимаю в целом, не только санскритскую, и мантры воспринимаю вместе. Есть договорные — такие мне не близки, а есть ясные и понятные даже без комментариев — от этих я в восторге. «Ом» из них.

Большое спасибо за интервью!